Со времени вступления в силу положений о выкупе ценных бумаг при приобретении более 95 % голосующих акций прошло уже более полутора лет. Положения о сквиз-ауте стали логичной составной частью блока норм о порядке приобретения крупных пакетов акций в открытых акционерных обществах. Их принятие было вызвано ситуацией, когда, с одной стороны, миноритарии фактически лишены права на участие в управлении обществом, а с другой стороны, общество несет неоправданные издержки, формально созывая миноритариев на общие собрания, предоставляя информацию и так далее. Эта ситуация спровоцировала многочисленные нарушения с обеих сторон. В законе мы стремились создать цивилизованные правила разрешения этой проблемы. Кроме того, применение норм о выкупе по инициативе мажоритарного акционера частично решает проблему так называемых "мертвых душ" – акционеров, которые давно утратили связь с обществом, не участвуют в общих собраниях и даже не получают дивидендов.

 

С момента принятия Федерального закона "Об акционерных обществах" в него 20 раз вносились изменения. Но, на мой взгляд, лишь дважды эти изменения были кардинальными – это редакция 2001 года и изменения, внесенные Федеральным законом № 7-ФЗ. Этот закон фактически ввел новые институты в российское корпоративное право, которые затрагивают целый комплекс сложных вопросов. Поэтому и до и после внесения проекта закона в Государственную Думу проводилась его существенная переработка с учетом поступающих к нам замечаний. Приведу лишь некоторые примеры.

 

Так, в статье 84.7 о выкупе по требованию миноритариев появились нормы о последствиях неисполнения мажоритарием своих обязанностей – обязанности направить уведомление и обязанности своевременно оплатить ценные бумаги. Был в два раза увеличен срок для предъявления миноритариями требований о выкупе.

 

Если говорить о выкупе по требованию мажоритарного акционера, то также были увеличены сроки предъявления требования, введено блокирование операций по счетам, были уточнены взаимоотношения с регистратором и номинальным держателем.

 

Но и после принятия закона мы не оставили его без внимания. Вы знаете, что возможность выкупа ценных бумаг согласно переходным положениям практически в течение года блокировалась отсутствием СРО, что было вызвано реформированием законодательства об оценочной деятельности. Так вот переходные положения вступили в силу в начале августа 2006 года, а уже в сентябре мы внесли в Государственную Думу законопроект, который был направлен на решение сложившейся коллизии путем продления срока выкупа до 1 августа 2008 года. Этим же проектом был устранен ряд пробелов, на которые, кстати, было указано в журнале "Акционерный вестник": были уточнены условия возникновения права выкупа, определены действия номинального держателя при выкупе, условия оплаты арестованных акций.  Могу сказать, что такое оперативное реагирование со стороны законодателя имеет место далеко не в каждом случае.

 

Если говорить о предложениях по дальнейшему совершенствованию закона, то очень часто задают вопрос о снятии шестимесячного ограничения срока для предъявления требования о выкупе ценных бумаг. Насколько мне известно, например, в Германии право выкупа временными рамками не ограничено. Это в какой-то степени оправданно, поскольку ситуация, когда либо мажоритарий, либо миноритарии поймут, что им не по пути друг с другом, может возникнуть и по истечении трех или шести месяцев. Однако в ходе обсуждения мы пришли к выводу, что на данном этапе, когда сквиз-аут для нашей страны  является абсолютно новым механизмом, возможно установить некие ограничительные сроки. Я предполагаю, что в дальнейшем, когда будет накоплен опыт применения этих новелл, когда мы будем понимать, как рынок реагирует на эти события, мы сможем принять взвешенное решение о сохранении или устранении этого ограничения.

 

Однозначно нужны доработки в части урегулирования взаимоотношений аффилированных лиц. Определение характера отношений внутри группы существенно влияет и на корректную реализацию норм о публичных предложениях, и на процедуры выкупа. Сейчас, например, не ясно, кто именно из аффилированных лиц обязан выкупать акции у миноритариев по статье 84.7, кто из них вправе проводить выкуп по статье 84.8. Были ли предложения указать, что отвечает, допустим, последний приобретатель акций или владелец крупнейшего пакета. Но на самом деле такие оговорки в целом не решат проблему.

 

Дело в том, что регулирование режима аффилированных лиц для целей корпоративного права сегодня в принципе некорректно. Например, у физического лица, не являющегося предпринимателем, формально нет аффилированных лиц. Это значит, что родственники могут в совокупности владеть любым пакетом акций, но для них это не повлечет обязанности направлять обязательное предложение или осуществлять выкуп. Одновременно взаимоотношения лиц, которые формально признаются аффилированными, далеко не всегда подразумевают полный взаимный контроль и даже осведомленность о совершении членом группы того или иного действия. Два аффилированных лица могут просто не знать, что они по отдельности приобрели акции одного эмитента, нет у них обязанности держать эту ситуацию на контроле. Поэтому приходится признать, что положения главы XI.1 об аффилированных лицах пока остаются нормами на будущее, а работа над проектом об аффилированных лицах остается актуальной, и в Государственной Думе, и в Минэкономразвития это прекрасно понимают.

 

В перспективе я не исключаю снижения порогового значения, которое дает право требовать выкупа, например, до 90 % голосующих акций. Дело в том, что согласно директиве Европейского Парламента и Совета 2004 года о сделках поглощения (которую мы учитывали при работе над законом) право вытеснения в зависимости от определенных обстоятельств может предоставляться при преодолении пороговых значений как в 90 % акций, так в 95 % акций. За рубежом этот порог варьируется от 90 % (в Англии и Австрии) и до 98 % (в Италии, Швейцарии).

 

Когда мы начинали работу над проектом, были варианты и 90, и 75, и 98 % (последняя цифра предлагалась ФСФР). 95 % стало компромиссным решением. Я считаю, что снижение этого порога возможно, но при условии тщательного изучения опыта трех-пяти лет применения этих норм как в нашей стране, так и за рубежом. Можно возразить, что Россия не является членом ЕС, и директива на нашу страну не распространяется. Это так, но если мы хотим, чтобы Россия была привлекательной юрисдикцией для инвесторов, то надо соответствовать общим тенденциям не только в налоговом, но и в корпоративном аспекте.

 

Есть различные предложения о повышении защиты интересов той или иной стороны правоотношений от возможных злоупотреблений. Например, предлагается не просто обеспечивать исполнение обязательств банковской гарантией, но и блокировать денежные средства на счете банка-гаранта. Могу сказать, что это – иллюзия, так как сложно придумать схему, которая на 100 % гарантировала бы нам защиту от злоупотреблений. Как было отмечено в свое время нашим Президентом: "Тех, кто пишет законы, - тысячи, а тех, кто думает, как их обойти,  - миллионы". Не существует стопроцентной гарантии от банкротства, от недобросовестного поведения. Участие в акционерном капитале – это деятельность, связанная с риском. На мой взгляд, в законе в необходимой и достаточной степени обеспечивается баланс интересов каждой из сторон.

 

Однако это не означает, что работа над совершенствованием норм о публичных предложениях и о вытеснении закончена. Есть те направления, которые я уже озвучила, есть предложения от участников подобных мероприятий. По итогам проведенных круглых столов будет подготовлена резолюция с конкретными предложениями, которая будет передана в Государственную Думу.